Голос украинского креатива. Какой должна быть украинская реклама

2018-й справедливо можно назвать годом, в котором украинскую рекламу заметили за рубежом. Первый рекламный Каннский лев, поток Red Dot не только от лидеров рынка, но и от маленьких агентств. Что это было, как это закрепить и развивать дальше? Как должна звучать украинская реклама, как нам двигаться на зарубежные рынки и нужно ли туда двигаться в принципе? У нас нет ответов на эти вопросы, поэтому мы решили задать их трем людям, которые многие годы развивали украинский рекламный рынок: Андрею Федориву из Fedoriv, Павлу Вржещу из Banda и Виктору Шкурбе из ISD Group. Модерировал разговор Сергей Вовк.
Запись круглого стола можно посмотреть как в видео, так и прочитать в тексте.

О результатах прошедшего года

Сергей: Тема, в которой хотелось бы разобраться — голос украинского креатива, украинской рекламы. Исторически можно выделить американскую рекламу — прародителя всей индустрии, рекламу Южной Америки, сумасшедшую азиатскую рекламу. Их можно узнать и выделить среди других. Спустя все эти годы, успехи и неудачи хочется разобраться, есть ли у нас такой голос и какой он.
Но начнем мы с того, как прошел ваш год. Расскажите о ваших личных итогах и общих результатах креативной индустрии Украины.

Виктор: Мы искали свое место вне Украины, потому что спрос на создание технологически инновационного креатива здесь резко поубавился. А это наш профиль. Последние 3 года мы стараемся закрепиться со своим продуктом в Германии, Голландии, а с этого года и в Великобритании. Что-то получается круто, что-то нет.
За 4 года мы разобрались и поняли структуру рынка в каждой из стран. Поработали с разными игроками, открыли офис в Гамбурге, нашли исполнительного директора – крутого немца. Сейчас нам немного легче оценить риски работы на различных рынках и решать, на чем фокусироваться ближайшие несколько лет.

Закрепиться на новом рынке — очень сложная задача. В какой-то момент ты должен решить, как расширяясь за границей, не потерять все здесь.

Сейчас мы находимся на стадии анализа успехов и неудач, и думаю к началу следующего года примем окончательное решение.
Сергей: За эти несколько лет, пока ты ориентировался на запад, что ты замечал из украинских проектов, что тебя зацепило, о чем вы говорили в офисе, дома?
Виктор: Передо мной два человека, которых мы обсуждали больше всего. Андрей и Паша сейчас — два рупора украинского рынка.
Мне кажется, самый крутой проект — коммуникация Banda через их активности, проекты, выступления, через рупор государства. То, что делает Андрей для популяризации маркетинга, формат влога — это тоже очень круто.
Еще могу отметить Vintage Web Production. Мне кажется, они реанимируют умершее 4 года назад направление Web-дизайна, пытаются поднять его на мировой уровень. Молодцы Spiilka. Я могу долго продолжать.

Павел: Год был явно ярким. Был Ukraine Now, Канны, были Red Dot. У нас было много внутренних изменений, мы в Banda строим свою культуру — и это сложно. Сложно не только придумывать идеи, а и сделать так, чтобы среди этого потока хорошие идеи выживали. Мы верим, что если преуспеем в этом, то все остальное тоже придет.
Нам еще учиться и учиться: в HR, в Scrum, сейчас мы немного перестраиваем агентство. Витя скромничает про свое сотрудничество с Wieden+Kennedy. Я думаю, поработать с ними — это мечта. Посмотреть их внутренние папки, как они работают, какие у них процессы. Круто, что есть возможность увидеть это изнутри.
Кого мы обсуждали в этом году? Андрея, например. Он newsmaker, и в чем-то я немного завидую. Знаешь, когда у кого-то есть то, чего нет в тебе, это привлекает внимание. Смотришь на него и думаешь: «Как у него это получается?! Откуда у него столько сил и энергии на все эти съемки?». Я смотрел выпуски влога с Васей из Bursa, про Syndicate. Мне очень нравится, что это качает индустрию. Существует не так много контента о том, что всем нам интересно.

Мы много думаем об образовании. Думаем, как сделать знания более доступными, более масштабными, как учить креативности. Мы пока не нашли формат, но ищем. Возможно, у нас это получится в следующем году.

Андрей: За последние несколько лет мне еще никогда не приходилось так много думать. Я думаю, это произошло из-за Гарварда.
Я полетел туда после новогодних праздников, прослушал там недельный курс — и у меня взрывался мозг: «В каком я бизнесе?». Если смотреть на бизнес Fedoriv, он не сильно сфокусирован. Я понял, что у нас получился mash-up как минимум из 3-х бизнесов.
Первый бизнес — это консалтинг. Мы годами не признаемся себе в этом и нигде об этом не заявляем. Еще с 2000-х годов я помню, что бизнес-консультанты — мошенники. Еще шаг — и ты бизнес-тренер. Но когда я смотрю на причины, по которым с нами работают, большую долю занимает консалтинг.
Второй бизнес — это брендинг. Туда попадает все, что связано с дизайном, стратегией и коммуникацией. Мы делаем это давно и по-прежнему любим.
Третий бизнес — инвестиционный. Я впервые участвую в наблюдательных советах. Важный вопрос — где заканчиваюсь я и начинается Fedoriv? Например, я вхожу в совет одного агропромышленного холдинга. Я читаю PNL направления «Агрономия» — и это как приключенческий роман, вот таблица с семенами, вот сроки. И появляется вопрос: должно ли это быть в агентстве?
Мы вывели образование в отдельное направление. В этом году мы сделали MVP с проектом «Папа бренда». Он себя оправдал. Мы сделали грандиозное количество ошибок, но еще больше выводов. На прошлой неделе мы закрыли его продажи, потому что в течение пары недель перезапускаем «Суперлюдей» с новой концепцией — еще более массовой, еще больше про предпринимательство, не про маркетинг.
Мы услышали много комментариев про «Папу бренда». Пока мы поставили проект на паузу, и скорее всего перезапустим его в следующем году в новом формате. Это отдельный бизнес. «Суперлюди» давно отдельное предприятие, отдельная команда, отдельный офис. Это прибыльный проект. Самое важное — это сработало как инкубатор. Сотрудник Fedoriv прошел путь от наемного работника до топ-менеджера, а потом партнера и акционера, который руководит другим предприятием.
Я один из акционеров, но лицо «Суперлюдей» — Влад Ноздрачев. Это его проект, его детище. Моя задача — ему помогать. Я не хочу, чтобы сотрудники Fedoriv сталкивались с дилеммой: оставаться им в агентстве или идти делать что-то свое. Хотите делать свое — делайте, я помогу.

По бизнесу у нас хороший рост. В украинском сегменте мы работаем с тремя самыми дорогими брендами — это «Моршинська», «Нова Пошта» и Rozetka. У нас достаточно большой портфель компаний, которые иногда даже конкурируют: Ukrnafta, «Фокстрот», OLX, «Ощадбанк». Для меня важна длительная лояльность. Я рад, что клиенты работают с нами долго.

При этом есть наши эксперименты с западными рынками, которые я пока безусловно считаю экспериментами. В Украине ты понимаешь, какой будет отклик от твоей работы. На иностранных рынках — нет.

Мы открыли офис в Германии, потому что у нас там уже были клиенты. За год вещи, которые по моему мнению должны были там выстрелить, не выстрелили. Но благодаря этому мы получили двоих клиентов из Швейцарии. Сейчас подписываем контракт с клиентом из Австрии. К нам вернулся клиент из Саудовской Аравии, с которым мы работали еще в прошлом году. Достаточно неожиданно получили клиента из США, сделали для него проект и он тоже выстрелил.
Продолжая говорить об иностранных рынках, в этом году мы делали проекты в Беларуси, Молдове, Узбекистане и Казахстане. Мы сделали тур «Папы бренда» по нескольким городам: Берлин, Баку, Алма-Аты и Лондон. Это 4 совершенно разных города с разной аудиторией. Суммарно мы собрали больше 1000 человек. Мы много экспериментировали, я решил уделять больше времени влогу, потому что сначала это было позорное аматорство. Пока у меня получается тратить на это относительно немного времени и получать неплохой результат.
Сергей: Психолог бы отметил, что ты сказал не «инвестировать», а «тратить». Значит, для тебя это все-таки тяжело.
Андрей: Я смотрю на многие вещи как на эксперименты. Когда я думаю о том, что объединяет наши бизнесы, то понимаю, что у нас не стоит вопрос выживания. К моему искреннему сожалению, в Украине не так много проектов, которые однозначно получились. Где тебе не нужно доказывать, успех это или нет.
Если говорить о Banda, у них есть целая стопка достижений, которые рынок не может оспорить. Из проектов в других сферах меня очень вдохновляет украинский IT, рестораны, фешн. Я бы не сводил креативность только к рекламному рынку.

Я очень четко понял, что людям не нужны уникальные бренды. Людям нужны уникальные продукты, которые круто брендированы. С помощью роликов мы можем что-то подкрасить, но если за этим не стоит крутая команда, которая хочет сделать крутой продукт, ничего не получится.

Для меня главный вопрос — как делать новые продукты? В проекте с Ukrnafta мы переделывали заправочный комплекс. Где-то мы переделывали школу, где-то web-интерфейсы. Слово change для меня является самым важным.
Сергей: А точечно можешь назвать самые заметные украинские проекты за этот год? Топ-3 — и все. Из разных сфер.
Андрей: Первыми правильно назвать Ukraine NOW. Это перелом взаимоотношений государства и индустрии на топовом уровне. На прошлой неделе агентство моей жены открывало поезд между Киевом и Борисполем. Они взяли эту айдентику и по-своему ее интегрировали. Так и должно быть, бренд живет.
Я всегда повторяю, что у нас нет места для конкуренции. Если мы посчитаем, сколько людей работает в наших 3 компаниях, то вряд ли наберем 200 человек. Что такое 200 человек в современном мире? Ничего, если мы говорим о 27 000 в «Нова Пошта», 37 000 в «Ощадбанк» или 280 000 в «Укрзалізниця».

Павел: Это так круто. 200 человек привлекают столько внимания. А если бы их было 20 000?

Андрей: Второй проект — KAZKA. С точки зрения того, как он попал во все рейтинги, как понравился нашим северным соседям. Третье — это длиннейший список проектов, из которых я не могу выделить кого-то одного. От ДахаБраха, Dakh Daughters до Bursa, проектов ISD Group в Карпатах, пуховиков Ienki Ienki, Ksenia Schnaider, продакшенов Radioaktive, Family, которые работают как заводы на зарубежный рынок. Софтверные гиганты, Unit.City, который строится и гудит. Taryan Group, который строит свои башни. Это страшная творческая зависть. И даже не от результата, а от того, что хочется в таком участвовать.
Таких проектов много, мне нравятся do-эры, которые делают новое, делают другое. К сожалению, есть две Украины с совершенно разными повестками. Когда я приезжаю за границу, то говорю, что есть Украина, которая в новостях, и есть маленькая крутая Украина. Вам просто нужно попасть во вторую.
Главный вопрос для меня в длительной перспективе — чтобы эта маленькая Украина проросла и разрослась, а не просто переместилась. Для меня вопрос с Берлином — это почти вызов. Я познакомился с мэрией города. Они готовы были дать вид на жительство всем сотрудникам немецкого офиса Fedoriv и их семьям. Мы подходили под их стратегию, вопрос был только в том, сколько рабочих мест мы создадим. И ты понимаешь, что тебе стоит сделать всего 2 шага — и ты полетел. Но вопрос: круто ли это? Думаю, что нет. Вызов в том, чтобы оставаться здесь, но делать глобальный проект.

Об украинском рекламном рынке

Сергей: При словосочетании «голос украинской коммуникации» у вас есть какие-то ассоциации? Наш креатив — это что?
Виктор: Мне кажется, у нас нет чего-то конкретного. Наш креатив — это креатив новой Европы. Крутость, которая появляется в сложных политических и экономических условиях. Это борьба с обстоятельствами, которая дает интересный результат. Если посмотреть на Европу, там все друг от друга отличаются благодаря вековым традициям, но за рамки устоявшихся норм и образов мало кто выходит. А мы берем и выходим, объединяя все, что видим в мире. Скорее, украинский креатив — это микс всего нового. А Украина — это новый мир.

Павел: Я бы сказал, что наш креатив «проворный». Средств мало, а достигает многого. Я хотел бы, чтобы мы были веселыми и смелыми в креативе . Чтобы у нас была ирония, чтобы мы не были слишком серьезными, потому что сейчас это никому не нужно.

Мне кажется, у нас ситуация, как у художников. Сначала ты просто учишься мастерству, затем начинает получаться качественно. Но потом у тебя ступор, пока ты не найдешь свой голос. А после получаются какие-то мазки, ты его находишь — и работаешь в этом направлении.
Мне кажется, мы сейчас перед финальным этапом. Мы уже научились, потому что раньше ничего не умели. Сколько рынку дизайна и брендинга в Украине по сравнению с зарубежными агентствами? Как мы учились? Мы просто смотрели на фантик, не понимая, как сделана конфета. Затем мы начали копаться, развиваться, начали делать хорошее, коммерческое, потом хорошее и коммерческое. И сейчас должен появиться голос: ты уже в этом разобрался, тебе неинтересно просто делать. Как говорит наш Ярик (Ярослав Сердюк, сооснователь Banda — ред.), тебе хочется найти свою безуминку. Например, она есть у тайцев, они просто сумасшедшие.

Сергей: Ты озвучил хорошую вещь: что отдельно были хорошие проекты и коммерческие.
Павел: Да, в этом всегда была разница. Раньше 90% времени ты делаешь бесполезное, ненавидишь это, но получаешь за это деньги, а 10% — что-то социальное и классное. К счастью, сейчас разницы в этом нет.

Андрей: Я думаю, что мы недооцениваем наши преимущества, которые стали ими благодаря недостаткам страны. Первое — это отсутствие ресурсов, голодовка держит тебя в тонусе. Очень долго у нас стоял вопрос выживания. У зарубежных компаний он не стоял: они могут при минимальных усилиях получить 60% своего жизненного комфорта. Второе — отсутствие регулирования и правил. Если ты находишься в любой западной системе, все настолько структурировано, что сложно что-то поменять. Большие игроки работают с большими игроками, есть установленные юридические вопросы.
С чем мы столкнулись в Австрии? Я встречаюсь с клиентом, один из топ-5 производителей соков, они смотрят наше портфолио, говорят: “Супер, классные работы. Мы выбираем агентство раз в 5 лет и провели тендер 2 года назад, через 3 года мы наверное пригласим вас в тендер, он длится полгода”.

Мы намного быстрее. Кроме жажды выживания, которая нас мотивирует, есть вопрос возраста. Средний возраст нас четверых 36-37 лет. Если я возьму средний возраст лидеров немецкой индустрии, он будет за 60. Люди за 50 склонны выбирать более привычные вещи. Если говорить о работах для Comfy, я уверен, что многие думали, что эти люди сошли с ума.
Павел: Они до сих пор так думают.

Андрей: Они не понимают, что другое поколение думает и действует по-другому. Уровень открытости к экспериментам у среднестатистического европейского маркетинг-директора намного ниже, чем уровень вовлеченности украинского маркетинг-директора.
Также нужно учитывать вопрос доступа к акционерам. Если брать классическую западную компанию, в ней 80% акционеров будут размыты. Это будет семейный совет или фондовый рынок, который делегировал совету директоров наблюдать за каким-то директором, они все в системе.
У нас же есть конкретный владелец, который живет своим бизнесом, который хочет бежать и добиваться. У него есть эта свежая энергия, ему все нужно.
И последнее — это value for money. В украинском ресторане ты ожидаешь, что за 1000 грн ты получишь вау-вау-вау. А в Нью-Йорке за $30-40 ты получишь кофе, пару бутербродов, бутылку воды — и все. Почему успешны продакшены? Потому что клиенты видят, что это не хуже, они видят этот wild, мы немного нарушаем деловую этику. Если мы будем притворяться и стараться быть как они, мы проиграем.
В Украине в головах очень много Греции. Украина в целом считается феминной нацией, где эмоциональная, интуитивная модель мышления наиболее развита, чем прагматично-маскулинная, как в США, Германии и России. У нас очень много эмоциональной рекламы, где не просто понятный месседж: 2 по цене 1, немедленно приезжай. В ней больше загадки, больше метафоричности, поэтичности, образности. Из-за двуязычия страны, мы визуальное используем гораздо больше, чем игру слов. Роль языка в русской или английской рекламе гораздо выше. У нас очень боятся играть словами. Поэтому появляются образы.
Сергей: Получается и вы сами, и среда, в которой вы работаете, такая же голодная, молодая — и идет синергия.

Как должен развиваться украинский рекламный рынок

Виктор: Мне понравилось, что Паша выделил, как есть сейчас, и как хотелось бы. К юмору и смелости мне хочется добавить технологичность. Это то, в чем Украина всегда была на передовых позициях. Инженерия, аэрокосмическая отрасль, разработка ПО.

Сейчас наши программисты сидят в аутсорсинговых компаниях и пишут код для зарубежных проектов. Экспорт IT-услуг растёт с каждым годом. Мне кажется, что объединение нашей технологичности и нашей креативности может вывести Украину на передовые позиции.
Мы недавно встречались с Head of Production британского агентства BBH London. У него столько людей в подчинении и такой график, что наша встреча длилась 25 минут. Он смотрел на то, что мы сделали с Wieden+Kennedy, на наш ровер Earth7, и говорил: «Погодите, это вы сделали в Украине?! С таким бюджетом? Как вы смогли?» Как только мы начали показывать ему красивый дизайн сайтов, ему стало неинтересно. И так было во всех иностранных агентствах, с которыми мы встречались. Потому что в мире много хорошего дизайна. Много хорошего креатива. А вот креативных технологий – нет. Технологии — это сфера, где сейчас происходит все самое интересное. Весь мир следит не за передачами про лучшие машины, а за Илоном Маском.
Нам нужно соединить эти две индустрии – креатив и технологии – и создавать новые продукты. Если мы посмотрим на стартапы, на MacPaw, на Petcube, Grammarly, Readdle, то сможем увидеть, что может получиться в результате.

Андрей: Я скажу вещь, которая может не понравиться, которая звучит немножко грустно, хотя в этом нет никакой проблемы. Это вопрос доступности технологий. Если мы говорим о технологии как таковой, то в мире нет никакой проблемы сделать идею, сделать крутой продакшн, сделать крутой digital. Но если ты сделаешь это в точке кипения, например, в Нью-Йорке — у тебя будет высокий чек. Если мы сможем делать в Украине работы такого же уровня, но хотя бы на 30% дешевле, тогда они скажут “Вау”. Если мы будем делать за те же деньги, они скажут: “Зачем мне это нужно, если я могу заказать у соседа в Нью-Йорке”. Весь современный мир — про поиск возможностей быть более эффективным. И ради этого можно закрыть глаза на географию.
Являются ли работы Banda лучше работ Pentagram — это дискуссионный вопрос. Но если мы понимаем, что Pentagram средний чек — 500 000 фунтов за базовую айдентику, то уже становится интересно. Потому что нет священных коров, у других компаний тоже есть свои проблемы, они тоже отстают от времени. Не нужно их недооценивать, но и переоценивать тоже не стоит.
Мы должны избавиться от любых комплексов неполноценности и второсортности. Для меня была целебной поездка в Гарвард. Ты приезжаешь, а люди в группе в среднем старше тебя на 15 лет. Ты в принципе не глупее их, ты не выглядишь белой вороной. Есть куча вещей, в которых мы за счет своего голода уже сильно опережаем их.
Например, идет групповая фотосессия, на ступенях Гарвардской библиотеки — и я единственный снимаю сториз. Меня спрашивают, что это, я говорю, что Instagram. В ответ: “А, да, у моей дочки по-моему это есть”. Пока он относится к этому, как к вопросу для дочки, я через это достаточно успешно делаю бизнес. Пока у тебя будут свои стандарты, я зайду с фланга.

Павел: Когда мы поехали в Берлин получать награду как лучшее агентство по версии Red Dot, у нас было легкое чувство самозванца. Где мы, а где агентства, которые получали награду до нас. Среди них есть компании с офисами по всему миру, в них работает в 10, 20 и даже 50 раз больше людей. Но в мире идей вес не имеет значения. Если ты крутой режиссер из Украины, ты можешь выиграть Оскар — и хер кто что сделает. Никто не будет спрашивать, что у тебя нет миллионов. Это будет считаться еще круче. В творчестве масштабы не имеют значения.
Мы общались с президентом Red Dot. Оказалось, что они очень рады, что именно мы выиграли. Мы думали, что мы пришли рядом с большими дядьками и, засранцы, все испортили. Они же наоборот говорят: “Здорово, что победило такое агентство, как вы. Вы вышли на сцену — и по залу прошла такая фантастическая энергия, все были очень рады. Такого раньше не было”.
Андрей: Мы не должны притворяться аристократичными. Мы не такие, это будет выглядеть фейково. Нужно быть настоящими — и будем разрывать.
Сергей: Но у вас же уже нет этих комплексов, ощущения самозванца?
Андрей: В Украине это тотальная проблема. Мне кажется, у каждого из нас достаточно аргументов, чтобы перестать это испытывать. Ты точно знаешь, что ты ОК, ты не какой-то паренек с узелочком.
У меня были смешные истории, когда ты приходишь на встречу с важным боссом в пиджаке, сшитом на заказ, рубашке с запонками, правильными туфлями, поясом. А он сидит в худи Gap, стоптанных кедах. После этого я избавился от представления о том, что нужно выглядеть “концертно”.

Виктор: Комплексы есть, когда едешь туда. Паша говорит о том, что нужно туда идти…
Павел: Я не хочу идти. Я хочу делать здесь, и чтобы там ждали. Пусть едут.
Виктор: Нас там не ждут, у них своих хватает.
Павел: Агентства не ждут. Понятно, что твой конкурент тебя не ждет. Но комьюнити понимает, что у нас интереснее.
Виктор: И клиент не ждет. Ждет клиент, который понимает, что может сделать это дешевле.
Павел: Да ждет клиент. Там много уставших агентств, которых все это задолбало.
Виктор: Проведя там 4 года, я понимаю, что Европа очень законсервирована и консервативна.
Павел: И мы — лекарство.

Андрей: Клиент будет работать со старым агентством, пока у него не появится крутая альтернатива.
Павел: Когда мы открывали агентство в Украине, нам говорили то же самое: что есть сетевые агентства, что везде тендеры, откаты, туда не влезешь, вы никому не нужны.
Виктор: Это в Украине. Мы здесь родились, мы понимаем друг друга. Когда ты общаешься с человеком и не вкуриваешь его шутки, а он не вкуривает твои, начинаются проблемы.
Павел: Тяга должна стать такой сильной, что он будет хотеть тебя, даже не понимая. Как художника.
Виктор: В Европе слаженный порядок. Мы точечно можем туда прорваться, но туда стремится весь мир. В этой ситуации мы «одни из». Давайте будем честны сами с собой. Нас там не ждут.
Андрей: Давайте определимся с целями. Что значит ждут, что значит не ждут? Если я правильно понимаю, про эмиграцию никто не говорит.
Виктор: Мы говорим про экспорт креатива.
Павел: Так это плохо. Экспорт креатива — это плохо. Если ты экспортируешь креатив из Украины, ты же у Украины забираешь. В идеальной истории мы должны своим креативом помочь украинскому продукту экспортироваться. Как только мы из 10 кампаний начинаем делать 9 на запад, то эти 9 мы забираем у украинского рынка.
Андрей: Или наоборот отдаем 9 кампаний, который рынок сам может сделать. Это интересный вопрос.
Павел: Если мы привлекаем лучшие таланты и начинаем с их помощью делать западные кейсы, то делаем для Украины плохо.

Виктор: Это звучит немного популистически. Что такое плохо? Почему классно поработать с Wieden&Kennedy? Потому что вся команда видит тот уровень. От этого растет каждый сотрудник.

Павел: Поэтому важно, чтобы проекты были крутые. Мы в свое время тоже думали взять кафешку, нарисовать им меню, но чтобы кафе было в Испании и мы могли об этом говорить. Нет, если и браться за западные проекты, то только потому что это может тебя научить.
Андрей: Мы для себя тоже пришли к тому, что не хотим создавать то, к чему пришло украинское IT 10 лет назад: аутсорс. Когда тебе говорят: 19 евро в час — и давай продукт. Это точно неинтересно.
Интересен микс. Когда ты работаешь с клиентом из Узбекистана, он совсем другой. И клиент из США тоже совсем другой. И этот микс взглядов тоже делает тебя другим.

Какие люди нужны Украине

Павел: Одна из вещей, которая нас, украинцев, сдерживает — у нас плохо с креативным лидерством. Творческие люди не хотят брать на себя ответственность. Это плохо, потому что многие вещи были изобретены творческими людьми. Нам нужны креативные предприниматели.
Тех, кто появился сейчас, толкнула неизбежность. Это произошло не от хорошей жизни. Было бы очень хорошо, если бы мы могли понять, что творчеством могут быть в том числе очень большие бизнесы. У нас единицы креативных людей, которые сделали бизнес — и это плохо.
Андрей: Творческие люди считают, что к ним должна быть приставлена няня в виде менеджера, которая возьмет на себя все заботы, кроме его творчества.
Вопрос должен стоять не в том, чтобы прокормить себя. Это не челлендж. Нужна амбиция надрать всем задницу. А таких людей недостаточно.
Сергей: Вы же говорите, что сейчас происходят переломные моменты, и сейчас приходит осознанность. Как только она придет, больше людей будут становиться у руля.

Давайте резюмировать. Сейчас украинский креатив проворливый, а хотелось бы, чтобы он был с юмором, смелый, без комплексов, конкурентоспособный, технологичный.

Павел: Этого еще нет, но к этому нужно стремиться.
Андрей: Хочется еще добавить: большой и высокодоходный. Лучшие агентства успешны и творчески, и экономически. Художник не должен быть голодным.
В Европе нас не ждут. Они ждут новых смелых решений, им нужно всколыхнуть свое болото. Они чувствуют, что что-то не то, и старые игроки не могут им помочь. И тогда появляемся мы.