Как Эдвард Сноуден объяснял работу блокчейна своему адвокату

Экс-сотрудник ЦРУ Эдвард Сноуден известен тем, что разоблачил PRISM — тайную программу массового шпионажа, созданную правительством США. Недавно он дал интервью своему адвокату, Бену Визнеру, который защищал права Сноудена. Адвокат опубликовал свой разговор со Сноуденом о том, как блокчейн сможет повлиять на вопросы доверия и безопасности в будущем.

В течение последних пяти лет мы с Эдвардом Сноуденом общались каждый день. Большинство наших разговоров не связано с его юридическими проблемами. Иногда мы встречаемся лично в Москве (Сноуден получил политические убежище в России в 2013 году, — ред.), но в основном мы общались в защищенных мессенджерах. Мы обсуждали политику, законы, литературу, наши семьи, друзей и собак. Так мы пришли к выводу, что наши мировоззрения совершенно разные.
Несмотря на это, я считаю его самым понятным и терпеливым объяснителем новых технологий. Я часто ловил себя на мысли, что мне хотелось бы, чтобы люди послушали наши разговоры. Далее по тексту — цитаты из нашей переписки. Эд пытается объяснить мне, что такое блокчейн.
Визнер: Организация Electronic Frontier недавно пошутила, что для загрузки твитов и статей, которые описывают, что такое «блокчейн», и что «будущее за децентрализованными валютами» скоро будут требовать больше электроэнергии, чем используют все жители Дании вместе взятые. Существует много блокчейн-знатоков, но мне стыдно признаться, что я не один из них. Я до сих пор не понимаю, как это работает.
Сноуден: Тебе нужен урок математики от меня? Ну наконец-то, я так ждал этого дня. Знаешь, что такое криптографическая хэш-функция?
Визнер: Здесь должна была шутка о наркотиках. Но нет, я ничего об этом не знаю.
Сноуден: Что ж, тогда вызов принят! Давай начнем с простого: что ты вообще знаешь об этом самом «загадочном блокчейне»?
Визнер: Что я мог бы быть богат, если бы я слушал тебя четыре года назад. Но на самом деле я много слышал и мало понимал.
Сноуден: Это просто новый вид базы данных. Представь, что обновления постоянно добавляются вместо того, чтобы возиться со старыми существующими записями. Будто ты просто продлеваешь старую цепочку, добавляя к ней новые записи. Начнем с этой общей картины, и дальше я по ходу буду объяснять тебе детали.

Визнер: Окей, какие проблемы решает блокчейн?
Сноуден: Проблему доверия.
Представь себе старую базу данных, в которой любую запись можно изменить: напечатать несколько слов в чужой записи и нажать «Сохранить».
Теперь представь, что там будет храниться твой банковский счет. Если бы кто-то влез в твой банковский счет и все там изменил, это было бы фигово, правда?
Когда система позволяет чужому человеку менять твою информацию, тебе приходится доверять огромному количеству людей, надеяться, что они окажутся честными и компетентными. А это пока сложно представить в современном мире. В таком случае блокчейн — это такие истории, которыми никто не сможет манипулировать.
Визнер: Истории чего?
Сноуден: Транзакций. В самой известной концепции блокчейна речь идет о транзакциях Bitcoin. Это новая форма цифровых денег. Но последние несколько месяцев блокчейн-сообщество трудится над тем, чтобы система могла собирать и другие виды документов: медицинские карточки, акты и контракты. Все, что должно быть увековечено и оставаться неизменным.
Когда мы говорим о блокчейне на самом базовом технологическом уровне, то главное — что в этой базе на всех блоках проставлены даты. Они позволяют доказать, что после этой даты данные больше никто не трогал. У самого первого блока, «Генезиса», есть такая отметка, просмотреть которую можно даже сегодня.
Визнер: Получается, что блокчейн — это просто история транзакций? Разочаровывает, ведь я слышал более интересные утверждения. К примеру, что блокчейн — это борьба с цензурой. Или что блокчейн — это попытка побороть монополии онлайн-платформ.
Сноуден: Некоторые из этих утверждений — это результат хайпа.

Теоретически можно найти разное применение блокчейну. Но важно понять, что механически мы обсуждаем очень простую концепцию. Поэтому все варианты применения крутятся вокруг одной темы: учёт данных, который можно контролировать.

Итак, мы говорили о базах данных. Их концепция состоит в том, чтобы объединить небольшие пакеты данных. В них может быть что угодно: записи транзакций, картинки, ссылки и даже ходы в шахматах.
Затем мы проставляем на этих данных дату и время. Об этом я расскажу тебе поподробнее, хоть ты и не очень хочешь слушать.

Если ты боишься разговоров о математике — представь, что это что-то типа нотариуса, но в виде технологии.

Дальше мы распространяем эти нотариально заверенные записи между членами сети. Все участники утверждают новые записи и обновляют свои независимые копии, где появляются эти новые записи. Это гарантия того, что ни человек, ни группа людей не смогут подделать цифры, потому что слишком много людей имеют оригинал.
Это и есть децентрализация, которая дает надежду на то, что появится новый рычаг влияния на цензуру и монополию. Вместо современного мира, где важные данные часто хранятся исключительно в руках ООО «Неизвестная компания», они будут находиться в тысячах мест с сотней юрисдикций. При этом возможности удалить данные не будет. А для создания одной новой записи требуется согласие всех сторон, чтобы хотя бы 51% сообщества одобрил это решение.

Визнер: Поэтому даже если бы Питер Тиль выиграл дело в суде против медиа, которое написало о нем «жёлтую» статью, и заставил бы журналистов ее удалить, судебный приказ не удалось бы воплотить, да? (Речь идет о публикации издания Gawker 2007 года о гомосексуальности президента PayPal Питера Тиля. Данные для этого материала журналисты получили из непроверенных источников, — ред.) Получается, что оригинальная копия этой статьи была бы у всего сообщества.
Сноуден: Правильно. Пока в блокчейн-журнале будет децентрализованно публиковаться информация, можно хоть весь офис поджечь — это не повлияет на информацию в публичной сети.
Визнер: Черт… так как же это технологически работает?
Сноуден: Блин, чувак, я ждал этот вопрос. Готов к абстрактной математике?
Визнер: Как никогда раньше!
Сноуден: Представь, что у тебя аллергия на финансы. Начнем с примера воображаемого пакета информации. Этот пакет данных хранится в блоке. Представь, что каждая новая опубликованная статья — это блок, который цепляется к цепочке. Каждый раз, когда ты загружаешь в сеть новую статью, ты добавляешь еще одно звено к цепочке. Даже если это обновление старой статьи, она будет добавляться к той цепи, которая есть, но не будет стирать старую информацию.

Если ты переживал о манипуляциях и цензуре — в блокчейне все, что сказано, никуда не денется. Проще говоря, ты не можешь изменить или удалить отдельный блок из цепочки, не уничтожив все, что успело появиться после него или не убедив 51% участников этой сети в том, что твоя альтернативная версия блокчейна лучше нынешней.

Но что мешает добавлять новый блок не в конец цепи, а в середину? Или изменить старую запись в блоке? Дата, время или что-то, что подтверждает подлинность записи.
С технической точки зрения блокчейн работает так: он берет данные нового звена в цепочке и создает цифровой эквивалент снимка блока с отметкой о времени, чтобы установить хронологию, а затем хэширует все это вместе, чтобы доказать, что блок можно присоединить к цепочке.

Визнер: А кто-то использует слово «хэшировать»? Оно реально существует?
Сноуден: Криптографическая хэш-функция — просто математическая задача, которая превращает любые добавленные данные в код. И система делает это предсказуемо. Поэтому каждый раз, когда ты скармливаешь этой хэш-функции одну и ту же картинку с котиком, на выходе ты получаешь одно и то же число. Это число называют «хэшем» этой картинки.
Если ты скормишь хэш-функции изображение с другим котиком или то же изображение, но немного обработанное, то на выходе получишь совершенно другой хэш.
Визнер: И в хэш-функцию можно загружать любые данные? Можно хэшировать пост в блоге, транзакцию или Моби Дика?
Сноуден: Да.
Итак, мы хэшируем разные блоки. Если помнишь, мы говорили о том, что блоки — это обновления базы данных. Каждый новый блок идентифицируется и верифицируется по хэшу. Система получает его не только из данных нового блока, но и из хэша предыдущего. Эта неразрывная цепочка ведет к самому первому звену, которое хранит в себе название всего блокчейна.
Я упростил для тебя этот этап, в котором куча математических нюансов.

Самое главное, что ты должен вынести — блоки в цепочке должны поддаваться проверке строго по хронологии и быть неизменными. Каждый новый блок содержит информацию о блоках, которые были до него. Чем больше звеньев в цепочке, тем сложнее будет изменить старые блоки, не разрушив при этом всю информацию в блокчейне.

К тому моменту, когда Питер Тиль решит уничтожить откровенную статью с каминг-аутом, у каждого участника блокчейна будет оригинальная и неуничтожимая версия этой статьи.
Визнер: Думаешь, блокчейн спасет интернет? Можешь объяснить, почему люди верят в то, что блокчейн поможет обойти технологические монополии? Например, ослабить Amazon или Google.
Сноуден: Я думаю, это самообман. В обозримом будущем люди продолжат принимать желаемое за действительное.
Вспомни, что я говорил о банковском счете, в котором другие пользователи могут менять данные. Старая база данных делает твою информацию уязвимой для сбоев и мошенничества со стороны тех, кого разработчики называют «доверительным авторитетом», как Visa и MasterCard. Эти старые игроки могут обрабатывать несколько тысяч транзакций в секунду, в то время как Bitcoin обрабатывает всего семь. Но над этим недостатком уже работают. В ближайшие годы мы увидим, как будет расти количество обрабатываемых транзакций.

Визнер: Какую проблему решает блокчейн, когда речь заходит о деньгах?
Сноуден: Ту же, что и везде: проблему доверия. Что такое деньги? Небольшая бумажка, но в цифровом измерении — всего лишь строчка в базе данных. В банке тебя оповестят, что на твоем счету 300 рупий. Тебе остается только надеяться, чтобы завтра эти деньги не исчезли.
А теперь подумай, что твой доступ к банковскому счету может исчезнуть в любой момент. Возможно, ты не подходишь под требования банка. Возможно, в стране, где ты живешь, им нельзя доверять, как случилось на Кипре, где правительство решило изъять сбережения граждан, чтобы раздать свои долги. Или твои депозиты, на которые вчера ты мог купить целый дом, сегодня уже не стоят и чашки кофе, как случилось в Зимбабве и Венесуэле. Денежные системы рушатся.
Визнер: Стоп. А что делает Bitcoin ценным? Что подкрепляет эту валюту? Если у меня есть 5 биткоинов, то что у меня есть на самом деле?
Сноуден: Хороший вопрос. Что подкрепляет ценность денег? Если ты не достаточно циничен, чтобы сказать «люди с оружием», то скорее всего подумаешь, что деньги удобно использовать для хранения сбережений и обмена.
Давай отойдем от бумажных валют, у которых нет фундаментальной ценности, к более сложным примерам. Почему золото стоит намного дороже, чем оно должно стоить, ведь его мало используют в производстве и промышленности? Потому что люди согласны с таким порядком вещей. Вера социума в то, что складывать металл на полке – это круто, и то, что другие члены социума считают точно так же, превращает кусок обычного металла в самое древнее средство сбережения в мире.
Криптовалюты на блокчейне, вроде Bitcoin, имеют ограниченную фундаментальную ценность: в большинстве случаев, это токен, который позволяет хранить твои данные на блокчейне. Копии твоих данных будут у других участников блокчейна, что гарантирует тебе сохранность данных.
Но нужно быть готовым к нехватке криптовалюты. Известно, что в мире будет циркулировать не более 20 млн биткоинов. Сейчас добыто уже 17 млн.

Для того, чтобы добыть оставшиеся 3 млн, конкурентам нужно будет использовать оборудование и электроэнергию стоимостью сотни миллионов долларов. Экономисты говорят, что именно эти траты «поддерживают» Bitcoin.

Но горькая правда в том, что ценность криптовалютам придает вера огромного количества людей в то, что они полезны как средство обмена денег. Люди верят, потому что криптовалюты могут перемещать огромные суммы денег по всему миру, не прибегая к услугам банков. Настанет день, когда будет добыт последний Bitcoin. Но пока люди будут хотеть переводить деньги без банков, криптовалюты будут существовать.

Визнер: А ты что думаешь? Что тебе нравится в криптовалютах?
Сноуден: Я люблю транзакции Bitcoin за их объективность. Их нельзя заблокировать или отменить без согласия огромного количества людей.
Предположим, Банк Америки не хочет обрабатывать мою транзакцию. В старой системе банк может вмешиваться в процессы, поэтому может отменить эту транзакцию. И когда подросток из Венесуэлы захочет получить свой заработок в фиатной валюте за код, который он написал на аутсорсе для компании в Париже, он не сможет получить свои деньги, если в его стране не будет соответствующего валютного закона. В таком случае криптовалюты могут решить проблему подростка. Хоть Bitcoin и нельзя назвать приватными деньгами, зато это свободные деньги.
У Bitcoin есть свои конкуренты. К примеру, есть проект Monero. Его особенность в том, что он усложняет отслеживание транзакций, заметая следы каждый раз, когда кто-то тратит деньги. Другой проект, Zcash, играет по своим математическим правилам и старается создать приватные транзакции. Если у нас не будет приватных транзакций и через пять лет — то только из-за законов, а не из-за технологии.
Визнер: То есть, если Трамп попытается запретить банкам обслуживать тебя, ты все равно сможешь зарабатывать деньги.
Сноуден: И все, что ему останется — дальше писать свои твиты.
Визнер: Тем не менее, в том, что правительство может отслеживать и блокировать транзакции, есть и позитив. Если говорить о налогах, санкциях и финансировании терроризма. С другой стороны, хочется, чтобы санкции работали против олигархов и террористов.
Сноуден: Если ты считаешь, что богатые не могут уклоняться от налогов, не прибегая к помощи Bitcoin, то у меня для тебя плохие новости. Но если оставить шутки в стороне, то мы же все понимаем, что человечеству еще далеко до ослабления государственной власти. Не забывай, что в основном люди все еще должны менять свои волшебные интернет-деньги на реальную валюту, чтобы покупать действительно дорогие вещи. Так что дни, когда государству действительно придется беспокоиться, еще далеко.

Визнер: Объясни это мне. Разве необходимость конвертировать Bitcoin в наличку не помешает получить свои деньги подростку из Венесуэлы, о котором мы говорили?
Сноуден: Зависит от масштаба: если парень из Венесуэлы захочет обналичить свою месячную зарплату, которая придет в биткоинах, ему не понадобится паспорт или счет в банке — такие суммы люди обменивают каждый день. А вот если дело будет касаться коррумпированного олигарха, который захочет купить яхту стоимостью $400 млн, то будет невозможно найти источник с такой ликвидностью, который будет не связан с банком. И это не избавит его от вопросов налоговой полиции.

Визнер: Получается, властным плохим парням это не поможет.
Сноуден: Это даже навредит им. Ведь им придется хранить свои данные в блокчейне, то есть в системе. Как мы с тобой уже поняли, правительства хорошо работают с системами.

Визнер: А у блокчейна вообще есть недостатки?
Сноуден: Со всеми новыми технологиями были и будут случаться сбои и мошенничества. Дело, скорее, в балансе: сколько технология принесет пользы, а сколько вреда. Самый большой минус — то, что новые технологии не так просто понять, поэтому их сложно использовать.
Для их массового распространения необходимы технологическая база, инфраструктура и образование населения. Эти вещи доступны не везде. Задумайся, как глобализация повлияла на экономики отдельных стран. Победители в этой гонке оторвались на километры, а не сантиметры. Так же сильно пострадали и проигравшие. Кто будет первым, тот и выиграет — это справедливо и для блокчейна.
Визнер: Интернет-экономика показала, что платформа может быть децентрализованной. А деньги и власть остаются очень централизованными.
Сноуден: Именно так. Есть также много технических неточностей: как минимум, криптовалюты работают за счет двух разных принципов — Proof of work и Рroof of stake, которые, по сути, похожи на неизбежное зло. Именно зло, потому что эти криптовалюты защищают свои системы от атак. И ни одна из этих систем не несет в себе ничего хорошего.
Proof of work награждает тех, кто может позволить себе тратить как можно больше энергии. Это деструктивно, потому что помогает обогащаться и так богатым людям. Proof of stake пытается ограничить вред для системы просто отдавая награду напрямую богатым людям в надежде, что их жадность будет поддерживать ее. Стоит ли говорить, что нам нужны новые модели?
Визнер: А почему криптовалюты потребляют так много энергии?
Сноуден: Биткоинов осталось мало, но их еще можно майнить. Новые биткоины будут появляться каждые 10 минут еще несколько лет. Чтобы распределять их справедливо, создатель Bitcoin разработал хитрую схему, похожий на глобальный математический конкурс. Победитель каждого 10-минутного раунда одерживает награду: за решенное задание человек получает несколько новеньких биткоинов. Для того, чтобы монеты не разошлись слишком быстро, сложность следующей математической задачки возрастает в соответствии с тем, насколько быстро майнеры решили предыдущую.
Но у этой потрясающей схемы нашелся недостаток — рост Bitcoin. Поэтому теперь награда за победу в раунде — огромные деньги, хотя еще пару лет назад биткойн стоил копейки.

Сегодня майнинг похож на золотую лихорадку: люди инвестируют в решение задачи, как в бизнес. Они тратят огромное количество энергии и покупают для этого самые мощные компьютеры. Сейчас к соревнованиям подключились вычислительные центры, и заработать деньги за математические задачи стало решать еще сложнее.

Победителями становятся те, кто может вложить десятки миллионов долларов на решение бесконечной серии задач. Все эти задачи не имеют никакого практического значения вне Bitcoin.

Визнер: «Бесконечная серия задач без практического смысла» звучит как… нигилизм. Давай лучше поговорим о том, почему некоторые правительства считают Bitcoin угрозой мировому порядку. А венчурные инвесторы верят в то, что блокчейн — это начало периода прозрачности. А ты мне говоришь, что это всего лишь база данных.

Сноуден: Технология остается технологией. Она — база. А вот способы ее применения — это главное. И точнее было бы спрашивать не «Что такое блокчейн?», а «Как его применить?» И главный ответ на этот вопрос — доверие, о котором мы с тобой говорили в начале.

Все вокруг лгут обо всем – даже обычные подростки в Instagram пытаются казаться более крутыми. Но все мы ищем одно и то же: мы все хотим доверия, но в то же время никто его не заслуживает.
Это главное в блокчейне: он может стать той крошечной шестеренкой, с помощью которой мы построим систему, которая не нуждается в доверии.

В мире, где куча изменений, возможность доказать подлинность — это радикальный шаг вперед. Ты сможешь доказать состояние твоего банковского счета, оригинальность твоих кроссовок Nike, и даже запись с камеры наблюдения – все это будет храниться в базе, которую нельзя взломать или изменить, и которая будет открыта для всего мира.

Визнер: Ты как-то грустно все описал. Думаешь, все будет хорошо с блокчейном?
Сноуден: А как ты думаешь?