«Есть опасная иллюзия, что ты = твоя компания». Почему Виктор Дубровин ушел из Aimbulance

О первых шагах в рекламе

В рекламу попал случайно. Брат пригласил в рекламное агентство, когда я еще учился в университете. И понеслось. В 2005-м я пришел в Euro RSCG Kyiv, где занимался бизнесом и стратегией. Потом понял — нужно что-то другое. Так я заинтересовался диджиталом. Почему — сложно сказать. В 2007-м даже слова «диджитал» не было — говорили просто «интернет». 

Я пробовался в разные компании, и в январе 2008-го меня взяли в агентство интерактивных коммуникаций WorldWebStudio, а уже в ноябре — уволили. Как раз начался мировой кризис, а у меня беременная жена. Так, это увольнение стало самым волшебным пенделем в жизни. 

Затем меня взяли в рекламное агентство Brainberry. Я был голодный, из другой сферы и с кучей контактов. Мы быстро раскачались, а потом у Brainberry случилось расхождение с инвесторами. Во время очередного  кризиса они сказали, что агентство нужно ужимать. Команда не согласилась и начала расходиться. 

Я был с этими уходящими людьми. Не могу сказать, что само решение стало для меня каким-то особенным. Получилось, что я привлек инвестора и взял на себя роль управляющего партнера. Так в 2011 году появилось агентство Aimbulance.

О запуске и развитии Aimbulance

Мы не были стартапом. На запуске в агентстве работало 20–25 человек. Среди клиентов — Pepsi и McDonald’s. В первый год выиграли кучу Effie и даже гран-при этой премии. Мы красиво зашли в индустрию и начали ее качать, но не начинали с нуля. 

Первые три-четыре года агентство росло как на дрожжах — приходили клиенты, а конкуренция была низкая. Мы работали с фокусом на результативность, что тоже отличало и подкупало. 

Поняли, что агентство получается, наверное, через год после первого Effie. Тогда мы опять подавались на эту награду, но собрали меньше. Так осознали крутость своего первого года, и что работа требует усилий — нужно постоянно поднимать планку и для себя, и для рынка. С другой стороны, штат компании рос, и это усложняло работу. Начали появляться внутренние вызовы. 

После куражного этапа (первые 3–4 года) мы вошли в более тягучий, сложный период. Веселье закончилось, начались вызовы. Наверное, ключевой момент — переезд из офиса 200 м² в помещение 400 м². Это шаг в другую категорию. Нам нужно было системно выстраивать функции менеджмента, креатива, дизайнеров, нанимать людей, создавать, развивать и передавать культуру. 

Переломный момент в любой компании — когда  штат вырастает до 50+ человек (на момент ухода Виктора в Aimbulance работало 75 человек, — ред). Начинают меняться процессы. Ты был со всеми на короткой ноге, а теперь это не работает, часть людей вообще не знаешь. Это был один из ключевых внутренних вызовов. Нужно было работать структурировано, строить конвейер. 

О работе управляющего директора

Переход на эту должность не был осознанным выбором. Это решение из серии «больше никого не было». Фактически я отвечал за направление New Business и вовлекался в стратегические проекты, а когда компания начала расти — еще и в HR. Также занимался организацией бухгалтерии, учета, юридическими и налоговыми вопросами, условиями договора, ценообразованием, работой с людьми. 

Потом я подрос, и у меня было две функции — работа с ключевыми проектами и клиентами, а также с внутренней командой. В какой-то момент начал заниматься стратегией — думать, собирать, анализировать. 

Помню, как ребята спросили, чем я вечно занят и что делаю. Они занимались конкретными проектами и задачами, которые превращались в продукт. Моя же работа не была заметна. Тогда я прописал свои обязанности и понял — часть времени уходит на проекты, часть на бекофисные задачи и часть на работу с командой и стратегией. Эти вещи сложно прощупать, там фактически нет продукта, но они требуют системного внимания. 

Я называю управляющего директора «поводырем команды». Ты как бы сам ничего не делаешь, но должен принимать решения и думать чуть дальше, чем просто здесь и сейчас. 

Переход дался капец тяжело. Я понимаю, что был хреновым менеджером, но альтернативы не было. Дела обстояли так — если не я, то никто не сделает. 

Самое сложное — несколько ключевых раз ударить себя по рукам, не влезать в процесс и дать людям ошибиться.

Ты знаешь, что ошибки будут, но должен просто закусить губу, сидеть и смотреть. А потом помочь разобраться, чтобы это не  повторилось. Ключевое — не влезать туда, куда хочется. 

О решении уйти из рекламы и маркетинга

Когда началась систематизация компании, фокус моего внимания ушел внутрь. Я задумался, насколько мне нравится то, что я делаю. Я пошел на программу гибкого управления, пообщался с людьми и учителями, и пазл сошелся. Мне нравится маркетинг как наука, но не так, чтобы прям перло. 

По статистике, клиенты не внедряют примерно 85% всего сделанного агентствами. Меня это цепляло, ведь мы впахиваем, делаем круто, но оно лежит на полке. Это ощущение накоплялось. 

Когда я ушел из операционки, появилось пространство подумать, чем бы я хотел заниматься. Я начал участвовать в стратегических сессиях и заинтересовался этим направлением. Два года назад мы с партнером (Романом Гаврышем, — ред.) сменили роли. Он стал управляющим партнером, а я — консультантом. Это было прекрасное решение, возможно, стоило поступить так раньше.

Есть очень опасная иллюзия, что ты — это твоя работа или компания. Думаю людям надо постоянно пересматривать, чем они занимаются. Сейчас я постоянно возвращаюсь к вопросу — насколько мне ценно важно и значимо то, что я делаю. Что внести нового или убрать?

О стратегировании

Для меня стратегия — это про внешнюю среду и развитие компании, а happiness — про ее внутреннее состояние. Я занимаюсь оздоровлением компании, чтобы она достигла классных результатов, но не ценой баланса, людей и атмосферы. А еще помогаю начать думать и говорить о важном — о чем обычно не умеем или не хотим. 

Я как человек со стороны помогаю лидеру посмотреть в будущее. Нахрена ему этот бизнес или работа? Какие цели ставит? Что для него успех? В операционке на такие вопросы нет времени. Зато я, как с фонариком, спрашиваю, где они хотят видеть себя через пять лет, о миссии и ценностях. 

Стратегия — это то, что нужно делать сегодня и завтра, чтобы прийти к успеху. Это не одноходовочка, а именно осознанный процесс думания и развития компании. Чтобы не просто плыть по течению, а поднимать планку. 

Какой бы не была стратегия, если внутри нет согласия  (договоренности)  — ее можно засунуть в одно место, она просто не будет работать. Поэтому я работаю с собственником и топами, чтобы они обсудили между собой и смотрели в одном направлении. Потом помогаю выстроить процессы. Все это позволяет компании быстрее развиваться, стать более жизнеспособной и получать кайф от процесса. 

Для собственников и топов процесс изменений своей роли и взаимоотношений — довольно болезненный. Приходится смотреть на свои слабые стороны и признать, что слишком давишь на команду, не даешь свободы, а потом жалуешься на несамостоятельность сотрудников. Извини, дружбан, ты сам их так тренировал. 

О масштабах и планах

Сейчас я занимаюсь консультацией компаний в крупных городах Украины. В основном — в Киеве, Львове и Днепре. Это работа, которая сейчас доставляет мне удовольствие. За эти два года я неоднократно ловил себя на мысли, что меня прет. 

Дальнейшие планы — экспериментировать. Мне хочется набить руку на разных проектах и посмотреть, какие больше всего мне заходят. Я на стадии перехода на собственную практику, но не придумал, в каком направлении масштабировать — образование, партнерство, консалтинг или что-то другое.

Зато у меня есть ценности и смысл — работаю с разными бизнесами, понимаю, что получается, и задаю вектор. Я хочу, чтобы было больше здоровых организаций, где люди не убиваются на работе, получают удовольствие и при этом достигают классных результатов.

Фото: Данил Привет

Реклама у Vector

Нашли ошибку? Выделите ее и нажмите Ctrl+Enter