«*башим дальше» и выдержка. УП, «СЛУХ» и Speka о том, как работают медиа во время войны
Любую статью можно сохранить в закладки на сайте, чтобы прочесть ее позже.
Режим чтения увеличивает текст, убирает всё лишнее со страницы и даёт возможность сосредоточиться на материале. Здесь вы можете отключить его в любой момент.
У рубрики мирного времени «Как они работают» появилась печальная приставка — «во время войны». Теперь компании рассказывают нам об организации работы в новой реальности, выплате зарплат и плане действий. Их работа сейчас — важный фронт — экономический. Верим, что обмен опытом поможет принимать более качественные решения, а хроника событий запомнит важный период истории украинского бизнеса.
На этот раз мы сделали спецвыпуск, чтобы рассказать, как работают украинские медиа. В условиях войны они — наши глаза, потому что каждый день позволяют нам принимать решения, основываясь на их информации. Большинство украинских медиа зарабатывали рекламой, но с началом полномасштабной войны рекламный рынок почти полностью встал. И медиа пришлось искать другие способы монетизации, чтобы продолжать выполнять свою важную для общества роль. Максим Сердюк из «Слух», Андрей Боборыкин из «Украинской правды» и Катя Венжик из Speka рассказали нам, как они работают во время войны.
СЛУХ
Был ли план на случай полномасштабной войны?
Никакого плана не было. Все до последнего не верили, что это могло зайти так далеко. Наше издание уже пережило кризис, когда началась пандемия 2020 года. Нас финансировали наши соучредители — билетный оператор Concert.ua.
В марте 2020 года было принято решение, что дальше мы работаем на полном самофинансировании с донатов, рекламы, грантов. И нам это удалось сделать без потерь. На тот момент мы стали только крепче, сильнее и открыли новые горизонты.
Например, создали документальный сериал Вспышка о новой украинской культуре, которым еще сильнее заявили о себе. Продолжили целым фестивалем, на который собрали 2000 человек всего за месяц.
До начала войны до последнего работали на поиск рекламных контрактов для медиа и фестиваля. Помню, как за день до начала полномасштабной войны писал потенциальным рекламодателям: «Ну что, работаем?».
Как встретили войну?
Все в команде войну встретили совершенно по-разному. Первые несколько недель мы переезжали, никто не находился на месте. У нас небольшая команда, шесть человек, поэтому каждый всегда может подстраховать другого.
Поскольку мы медиа о музыке и культуре, то в первые дни никто в нашем контенте не нуждался. Мы пытались писать и делать посты на самые важные темы. Я сразу активно начал работать с украинской музыкальной индустрией, сидя под Киевом со стороны житомирской трассы, по разным вопросам. Одновременно неслись десятки чатов.
28 февраля присоединился вместе со «СЛУХ» к инициативе изменения обложек украинских артистов на цифровых платформах, чтобы весь мир знал, что россия напала на Украину. Это мы делали в сотрудничестве с Министерством цифровой трансформации Украины и украинскими звездами. Были странные ощущения, когда пишешь текст и подписываешь обращение к гендиректору Apple Тиму Куку и руководству Spotify. Ох уж этот таймлайн.
Проводили ли релокейт сотрудников и как?
Все сейчас находятся в разных городах. Нам достаточно чатов, зумов и личных звонков. Хотя я знаю по себе, что в офисе я эффективнее, чем когда работаю из дома.
Как перестроили работу медиа?
Прямо сейчас, отвечая на ваши вопросы, мы находимся в процессе перестройки. Мы раньше писали о мировой и украинской музыке. Теперь понимаем, что нам не до мировых релизов и феноменов.
Аудитория на 100% передвинула поиск информации для себя в культуре на темы самоидентификации. Укрепление знаний о себе. Осознание единства, независимости, силы духа и таланта.
Поэтому сейчас мы сосредоточены на следующем контенте:
- об украинской культуре и истории украинской музыки;
- о новых украинских музыкальных релизах («песни войны», как их сейчас все негласно называют);
- освещение новостей поддержки Украины в мире в контексте культурных событий;
- сделали несколько патриотических роликов и запустили видеоформат «Моя война», в котором украинские культурные герои и героини рассказывают о своей жизни в этот период;
- сделали несколько материалов с психотерапевтами.
К нам сейчас присоединяются люди в качестве волонтеров. Поэтому если кому-то интересно — добро пожаловать. Потенциально мы хотим, чтобы все люди, которым понравится с нами работать, стали полноценными членами нашей команды.
Какие у вас сейчас в среднем показатели посещаемости сайта?
Обычно это 300-400 тысяч просмотров в месяц на сайте. В марте это количество упало вдвое. Но в апреле мы вернулись не только на наши прежние показатели, но и выросли до более чем 500 000 просмотров (данные на 24 апреля).
Как вы монетизировались до войны и изменилась ли ваша модель?
До войны мы монетизировались за счет рекламных проектов, донатов и грантов. Рекламе сейчас весь медиарынок сказал: «До свидания» на неопределенный срок. Потому остались донаты и гранты. С этим мы сейчас работаем и разрабатываем новые планы.
Думаете о работе на иностранную аудиторию?
Думаем с первого дня войны и двигаемся потихоньку в этом направлении. К сожалению, есть сложности с технической стороны. Но мы решаем эти вопросы.
Как поддерживаете команду финансово и эмоционально?
Из оставшихся на момент войны денег мы выплатили команде зарплаты в том размере, котором могли. Также очень хочу поблагодарить Concert.ua за финансовую помощь.
У нас команда достаточно крепкая и близкая, поэтому мы знаем, что можем положиться друг на друга. Я сразу каждому написал: если нужна какая-либо помощь, обращайся, в беде никогда не оставлю. Уж очень любим друг друга.
Что планируете делать, если война затянется?
Пока вообще ничего не могу прогнозировать. Всё происходит в риал-тайме. Если война затянется, нужно будет глобально понимать, в каком формате должно быть медиа о музыке и культуре и нужно ли оно будет в принципе до окончания войны. В идеале завоевывать новые горизонты, потому что мы стали очень близки с Европой. И двигаться нужно будет в ту сторону.
Какое одно слово описывает вашу работу сейчас?
Давайте два: ебашим дальше.
«Украинская правда»
Был ли план на случай полномасштабной войны?
У нас было понимание, что нужно иметь какой-то emergency plan:
- Мы сняли несколько домов на западе Украине, которые превратили в небольшие хабы, где члены редакции могут жить и работать.
- До начала войны мы провели тренинг по первой медицинской помощи.
- Создали внутренний протокол с алгоритмом действий в определенных ситуациях.
Как встретили войну?
Войну мы встретили, как и большинство украинцев. В первую очередь мы занимались обеспечением работы редакции в новых условиях. В основном работники координировались и релокейтились самостоятельно, кто раньше, кто позже. Сейчас у нас действуют несколько небольших хабов. Я, например, сначала поехал к семье в Николаев, а потом уже вместе с родными уехал в Черновцы.
Как перестроили работу медиа?
В основном, перестройка заключалась в том, чтобы информационно охватить все происходящее и как можно эффективнее это распространить. Поэтому увеличился фокус на новости. Но война влияет на все сферы нашей жизни, поэтому все наши проекты работают на полную мощность.
Какие у вас сейчас в среднем показатели посещаемости сайта?
За первые 30 дней войны мы получили почти 900 млн просмотров страниц и около 45 млн уникальных читателей. Некоторое время «Украинская правда» была в топе по всем сайтам в Gemius, но сейчас эти измерения бессмысленны, ведь многие читатели выехали и читают нас из-за границы. В любом случае сохранить эти показатели не удастся, ведь люди уже меньше сидят в телефонах и более дозированно следят за новостями. Мы уже сейчас видим это. Но УП была в лидерах по показателям и до войны, потому я расцениваю это как положительный сигнал.
Мне, конечно, нравится миллиард просмотров, но лучше бы читатели возвращались из лент к жизни.
Как вы монетизировались до войны и изменилась ли ваша модель?
До войны у нас было более 95% денег на рекламу. Рынок нативной рекламы сейчас почти отсутствует, а рынок программатик-рекламы в Украине упал на 70–80%. То есть, мы получаем много трафика из Украины, США, Канады и Европы, но монетизируется он очень слабо. Чтобы эффективнее его монетизировать, мы начали активно экспериментировать с разными adtech-решениями.
Что касается финмодели, то сейчас мы активно фандрейзим и перестраиваемся на работу с грантами. На ближайшие несколько месяцев грантовое финансирование станет существенным источником средств для нас.
Думаете о работе на иностранную аудиторию?
Мы запустили УП на английском как волонтерский проект, потому что увидели необходимость того, чтобы иностранцы могли читать наши новости и тексты. Вообще-то, у меня не было больших ожиданий относительно показателей, ведь уже были The Kyiv Independent и NV, да и большинство новостников также запустили ленты на английском. Но в начале марта я посмотрел в Google Analytics и увидел, что этот раздел читает несколько миллионов человек.
В марте контент УП на английском собрал более 3 млн уникальных читателей и более 10 млн просмотров. В основном это трафик из Reddit, Google Discover и приложения-агрегатора Smart News. Очень скоро наш контент также появится в американском новостном агрегаторе Yahoo News.
Как поддерживаете команду финансово?
На этом этапе главной задачей было сохранение всех рабочих мест и зарплат, и нам это удалось сделать. Мы также стараемся помочь с расходами на аренду жилья, если сотрудник в этом нуждается.
Что планируете делать, если война затянется? Какие сценарии работы рассматриваете?
Очень трудно составлять сценарии, длиннее 3–6 месяцев. Сейчас нам удается обеспечивать деятельность путем донатов, грантов и денег с программатик-рекламы, поэтому в ближайшие месяцы мы будем стараться делать то же самое. В более длинной перспективе все зависит от возврата рекламного рынка, который также зависит от даты конца войны.
Какое одно слово описывает вашу работу сейчас?
Выносливость.
Speka
Был ли план на случай полномасштабной войны?
Был план конфигураций подхода к контенту, план финансирования на случай полной утраты доходов, да и еще план киберзащиты (не понадобился).
Как встретили войну? Какие проблемы решали в первую очередь?
Как, пожалуй, и большинство — в Киеве (и в ахуе). В первую очередь — безопасность команды, а также обеспечение технической возможности работать (большая часть команды довольно долго сидела в Киеве, а вайфая в укрытиях на тот момент еще не было).
Сейчас команда сосредоточена в одном месте?
Нет, подавляющая часть команды на западе Украины, но в разных местах. Мы не релокейтили офис как таковой, ежедневные утренние звонки и Slack прекрасно заменяют общение в ньюзруме. Тем более, что уже в мае мы надеемся вернуться в киевский.
Как перестроили работу медиа?
Сначала погрузились в общую повестку дня, потом поняли, что в этом нет смысла, и вернулись к технологиям, IT и связанным с ними экономическим новостям. Практика показала, что нужно заниматься тем, что у тебя получается действительно хорошо.
Относительно смены функций — там нам пришлось частично перепрофилироваться в грант менеджеров. Впрочем, мы и до войны хотели развивать эту функцию, правда, несколько иным образом.
Какие у вас сейчас в среднем показатели посещаемости сайта?
Сначала посещаемость очень резко выросла, однако сейчас вернулась к более или менее стандартным довоенным значениям. Поскольку мы остались в своей технологичной, не слишком хайповой нише, то, соответственно, остались и со своей core-аудиторией.
Как вы монетизировались до войны и изменилась ли ваша модель?
Но где-то все — нативка, ивенты, немного медийной рекламы. Изменилось ли? Она просто исчезла. Нет ничего, кроме грантов. Ну и еще немного инвесторских денег, позволяющих пока держаться.
Думаете о работе на иностранную аудиторию?
Да, наш проект «Добрий день, ми з терроборони» в первую очередь рассчитан именно на европейскую аудиторию — его цель — улучшить понимание, что такое ТрО. Но на полноценную англоязычную версию, которую мы хотели запускать уже в марте, к сожалению, сейчас нет ресурса.
Как поддерживаете команду финансово?
Выплачиванием зарплаты. Хотя, к сожалению, ее пришлось урезать — наш зарплатный фонд сократился примерно на 35% (все остальные фонды — на 100%). При этом все члены команды остались в Speka, за что я очень благодарна.
А эмоционально?
Хороший вопрос. Работой? У нас есть работа, она важна, мы должны ее делать, у нас свой фронт. Наверное, это держит. Наибольший риск — нырнуть в новости и не выплыть. Количество работы избавляет от того.
Что планируете делать, если война затянется?
Мы точно научились более или менее нормально работать в нынешних условиях. Так сможем продержаться довольно долго (особенно, если все удастся с грантами). Если же ситуация существенно ухудшится… тогда, наверное, нужно будет идти воевать, а не писать.
Какое одно слово описывает вашу работу сейчас?
Выдержка.