Я родился и вырос в обычной семье в Киеве, на Русановке.
Мои родители — инженеры.

Муж моей старшей сестры был очень предприимчивым. Чем он только не занимался: возил разные товары, тачки гонял. В 1992 году, когда мне было восемь лет, он привез мне первый компьютер — это был системный блок, монитор, мышка. Я узнал о компьютерных играх и сразу увлекся ими. Играл во Flashback, Prince of Persia, суперигр еще не было.

Я развивался всесторонне, учеба давалась легко. Я учился скорее для родителей, чем для себя.

В конце концов я поступил в гуманитарную гимназию, периодически переворачивая там всё вверх дном.
После 9-го класса меня оттуда исключили, формально потому, что я не сдал экзамен по математике. После гимназии я перешел в физико-математический лицей и в первой же четверти получил двойки по алгебре, геометрии, химии и физике.
Потом ситуация выровнялась: 11-й класс я закончил без единой тройки и даже участвовал в районных и городских олимпиадах по химии.

В школе у меня не было амбиций. В университете, который я бросил, проучившись полгода, пришло понимание, что хочу заниматься киберспортом. Какое-то время спустя я доучился в МАУП (Межрегиональной академии управления персоналом, — ред.) на социолога, но это скорее было для спокойствия мамы.

Когда я серьезнее увлекся играми, почувствовал определенное сопротивление со стороны родителей. В 15 лет я начал посещать киевские компьютерные клубы: дома не было ни компьютера, ни интернета, а я хотел тренироваться, играя против других людей. Тогда эти небольшие помещения, где играли в игры «по сетке», были единственным вариантом.

В 2000 году я познакомился с Counter-Strike, в который мы жестко рубились почти всё лето. Тогда я задумался: «А не пора ли поучаствовать в турнирах?». Я начал ходить на свои первые турниры по Counter-Strike (до этого были по StarCraft). Но играл, объективно, так себе.

«Арена» на Подоле был одним из первых компьютерных клубов, где собирались самые крутые игроки, например, в StarCraft и Quake 2. Нам было по 15−16 лет, мы приходили туда в пятницу к восьми вечера и уходили утром следующего дня. Рубились всю ночь, и это было очень весело. Кажется, это стоило около 10−15 грн. Кстати, мы почти не пили, разве что пиво. Ты должен быть сфокусирован, если играешь против живых соперников.

Всеми правдами и неправдами я поступил в Киевский политехнический институт. Тогда рядом с корпусом, где я учился, был компьютерный клуб. Первый почти каждый день проигрывал в неравной борьбе второму. Я регулярно прогуливал пары, а то и целые дни.

Во время учебы в университете, я не работал. Родители попрекали меня тем, что я ничего не делаю, и давали мне 2 грн в день.
Жетон метро тогда стоил 50 копеек, так что в итоге у меня в кармане оставалось два жетона и гривна. Но мир не без добрых людей. Друзья помогали деньгами, кто-то угощал бутербродом.

В 2003 году я познакомился с владельцем GSC Game World Сергеем Григоровичем. Он сказал, что нужны люди, которые могли бы помочь в тестировании S.T.A.L.K.E.R и других игр. Мне было около 20 лет, это была моя первая работа.

Мы поняли, что будет круто, если мы сможем продвигать бренд разработчика, и создали первую в СНГ профессиональную команду по Counter-Strike 1.6, которая называлась GSC Game World.

Сергей повлиял на мое становление. К тому же, без этой команды и украинский киберспорт не получил бы толчка к развитию.

Мы начали ездить на турниры, все время куда-то перемещались — жизнь проходила в поездах и автобусах. Тогда киберспорт только начинал выходить за пределы компьютерных клубов. Никто не знал, как транслировать турниры: первые попытки были сделаны только в 2005 году.

Я профессионально играл в Counter-Strike с 2000 по 2005 год, но в то время там еще не было денег. Суперпризы топовых турниров тогда составляли $ 50−60 000, но мы еще не выигрывали их. Параллельно я занялся разработкой компьютерных игр, но все равно продолжал заниматься киберспортом.

С 2000 по 2010 годы в Украине закладывался фундамент для развития киберспорта: было очень много клубов, проводились турниры, появились топовые игроки. Кризис 2008—2009 годов больно ударил по индустрии: клубы закрывались, многие начали играть дома.

В 2009 году меценат из Казахстана Мурат Тулемаганбетов решил создать профессиональную команду игроков в Counter-Strike. Интерес мецената был в том, чтобы доказать, что команды из СНГ могут играть наравне с командами из других стран. Он собрал игроков и начал выплачивать минимальную зарплату в $ 1000 и спонсировать поездки на турниры. А что нам еще нужно было?

Мы вместе жили в обычной трехкомнатной квартире, там же и тренировались. Со временем переехали в офис, где уже появилась настоящая тренировочная зона. Команда росла и развивалась в разных направлениях — как по количеству составов, так и количеству поддерживающего персонала. Мы соответствовали самым высоким стандартам мультигейминговой организации.

Главное — это селекция. Нужно понимать, какой талант ты ищешь. Мы отсматриваем полупрофессиональные и профессиональные турниры и берем игроков «на карандаш».

Иерархия в киберспортивном клубе выглядит так: есть СЕО, который осуществляет общее управление клубом, и есть спортивный директор, который управляет менеджерами, тренерами и аналитиками каждого состава. Менеджеры и аналитики постоянно «прочесывают» рынок и ищут, кем бы усилить команду. СЕО и спортивный директор ведут первичные переговоры о приеме игрока.

Мне нравится работа менеджера, у меня неплохо это получается. Я хорошо понимаю, как можно использовать свои и чужие сильные и слабые стороны. Это очень важно для построения сильной команды.

Это командная химия, когда люди с разными характерами поддерживают друг друга на пути к победе. У нас был своеобразный стиль игры в Counter-Strike и нереальная уверенность в себе: мы точно знали, что хотим победить. Я думаю, что совокупность этих факторов, плюс уверенность в завтрашнем дне сыграли нам на руку.

У него должны быть хорошо развиты скорость реакции и понимание всех геймплейных таймингов. Ему нужно уметь нетривиально мыслить и адаптироваться, а также работать в команде, слушать и слышать.

На заре киберспорта мы соревновались за ящики пива. Первое место — три ящика пива, второе — два и третье — один. Потом появились сотни долларов, тысячи, затем миллионы, а теперь — десятки миллионов. В 2019—2020 году разыгрывали треть миллиарда долларов «призовых». Думаю, в течение пяти лет на всех топовых киберспортивных турнирах мира будут разыгрывать по $ 1 млрд в год.

Некоторые люди завидуют двадцати- и двадцатипятилетним игрокам, которые на призовые покупают себе дома и машины. Но я считаю, что каждый волен сам выбирать, что ему делать с заработанными деньгами.

Сегодня Украина — региональный лидер в киберспорте. Вся Восточная Европа на нас смотрит, мы стали трендсеттерами.

Догнать в этом вопросе США, Корею и Китай уже невозможно. Основные соперники Украины сейчас — Канада, Германия, Франция, Великобритания, Испания, Россия.

В Украине есть киберспортивные компании, с которыми работает весь мир. Нужно помогать им, развивать и обеспечить им инфраструктуру.
Это постоянный процесс, и мы не можем закрыть это одним нашим отелем («Днепр», — ред.). Если не будет инфраструктуры, смысла говорить о развитии киберспорта вообще нет.
С другой стороны, нужно развивать внутренний рынок. Вопрос развития киберспорта, он  как сэндвич: важно и то, что внутри, и то, что снаружи.

Он вообще не понял, с кем встречался. Мы с ним час общаемся, и тут он задает вопрос: «Ну, вы как программисты расскажите, что нам нужно делать?». Это было очень печально.

Сейчас намного лучше. Это первое правительство, с которым я могу коммуницировать. Есть понимание со стороны Министерства цифровой трансформации, запрос на диджитализацию, который киберспорт отчасти удовлетворяет.

В Кабмине понимают, что киберспорт может быть и сервисной платформой. Недавно мы выиграли первый грант Министерства по делам ветеранов Украины. Проведем турнир для ветеранов и исследуем, как киберспорт влияет на их реабилитацию. Мы также хотим провести Invictus Games по киберспорту.

У нас с конкретной группой украинских инвесторов давно была идея соединить в одном месте многофункциональную киберспортивную арену, отель и тренировочную базу Na’Vi. «Днепр» не совсем подходит под эти планы, потому что киберарену там не построишь. Но концепция осталась.

Мы понимали, сколько это будет стоить, какой будет бизнес-модель. Если мы связываем турнирного оператора, арену, отель, то эти инвестиции могут окупиться через 7−10 лет. Если говорить об оценке проекта на момент нашего разговора, то думаю, что в гостиницу нужно будет вложить еще $ 40 млн, а может и все $ 60 млн.

Я не ожидал такого противодействия — уголовные дела, депутатские запросы, попытки сорвать продажу. Мне, с одной стороны, смешно смотреть на это, а с другой — всё происходящее вводит меня в ступор. И мы четко понимаем, что всё, что мы скажем, может быть использовано против нас. Поэтому мы объявим имена инвесторов, когда финализируем сделку.

По гороскопу я Телец, которому нужно идти напролом. Сейчас моя системность меня контролирует, и, наверное, это не очень хорошо. Я был перфекционистом, а стал суперперфекционистом.

Я — демократичный руководитель. Мне неважно, где находятся люди — в офисе или нет. Главное, чтобы работа была выполнена. Я стараюсь не заниматься микроменеджментом, только если нужно разобраться в сути происходящего. Также стараюсь находиться в постоянной коммуникации с сотрудниками и фаундерами.

Я играю в Counter-Strike раз в год. У нас есть день, когда мы собираемся всей нашей тусовкой с 2000-х, чтобы поиграть вместе. Тогда я чувствую себя как Counter-Strike-ер. В остальном я отошел от этого: играю только в новые пошаговые стратегии. В мультиплеерные игры я наигрался.

Как-то я понял, что нужно придумать нормальный никнейм. Однажды ехал в метро и думал об этом, ничего не приходило в голову. И тут выхожу из метро и вижу у парня на рюкзаке надпись ZeroGravity. И меня осенило!

Духовно, физически, интеллектуально и с точки зрения денег — да. Я достиг гармонии с собой.